ديريك جرمان
德里克·贾曼
Дерек Джармен

Wittgenstein

source: openculture

When last week we featured Bertrand Russell telling a story about his philosophical disciple Ludwig Wittgenstein, I mentioned in passing a film about the latter by Derek Jarman. An English director known for his unconventional choices of theme, form, and medium, Jarman passed away from AIDS-related illness in 1994, the year after making Blue, an autobiographical film that plays out entirely on a solid, unchanging blue screen. He also released in 1993 a less discussed, seemingly less experimental picture: Wittgenstein. Casting Karl Johnson as the philosopher (with Clancy Chassay as his younger self), frequent collaborator Tilda Swinton as noted aristocrat Lady Ottoline Morrell, and Michael Gough (well known as Batman’s butler Alfred) as Russell, Jarman set about telling Wittgenstein’s life story, all on his own aesthetic terms.

The result comes off as an only slightly less radical cinematic act than Blue. Drawing on his stage background, Jarman reduces Wittgenstein‘s visuals to a bare but bold minimum. Watch the clip up top of Johnson as Wittgenstein lecturing at Cambridge under Russell’s watchful eye, and you’ll see what this means: no backdrops at all; just people, things, thoughts, and language. Though far from Jarman’s most famous work, Wittgenstein has been claimed by several film traditions: philosophical, experimental, theatrical, queer, even educational. Yet it has eluded them all, creating for itself an environment of both obvious stage-and-screen make-believe — that black void, those dramatic line deliveries — and the disciplined starkness of reality.
.
.
.
.
.
.
.
source: filosofia

Este é um retrato invulgar e pleno de humor de um dos mais influentes filósofos do século XX: Ludwig Wittgenstein.
A intenção de Derek Jarman é inequívoca: explorar as chaves ideológicas da filosofia e da vida de Wittgenstein, para além do gênio. O filme recupera, com ironia, todo o percurso da vida do filósofo e da sua família, expoente máximo da burguesia austríaca. Retrata ainda toda a luta de Wittgenstein contra a alienação pessoal. O filósofo serviu como voluntário na I Guerra Mundial, foi professor na Áustria rural e operário na União Soviética. Regressa a Cambridge em 1951, onde morrerá vítima de cancro. As últimas palavras de Wittgenstein indiciam o tom irônico com que sempre encarou a sua existência: “Digam a todos que tive uma vida maravilhosa”?
.
.
.
.
.
.
.
source: derek-jarmande

erek Jarmans WITTGENSTEIN ist ein ungewöhnliches Porträt eines Philosophen. Der junge Ludwig (gespielt von Clancy Chassay) wird 1889 in eine wohlhabende, wenn auch unglückselige Wiener Familie geboren – als jüngstes von neun Kindern, von denen 4 Brüder Selbstmord begehen, ein anderer hingegen mit nur einem Arm ein gefeierter Pianist wird.
Derek Jarmans WITTGENSTEIN ist ein ungewöhnliches Porträt eines Philosophen. Der junge Ludwig (gespielt von Clancy Chassay) wird 1889 in eine wohlhabende, wenn auch unglückselige Wiener Familie geboren – als jüngstes von neun Kindern, von denen 4 Brüder Selbstmord begehen, ein anderer hingegen mit nur einem Arm ein gefeierter Pianist wird.

Während seines Philosophie-Studiums in Cambridge wird Wittgenstein (Karl Johnson) als brillanter Denker entdeckt und von Leuten wie Bertrand Russell (Michael Gough), Maynard Keynes (John Quentin) und Russells Gebliebter Ottoline Morrell (Tilda Swinton) gefördert. Ludwigs Suche nach intellektueller Weiterbildung führt zu einigen eigenartigen Begegnungen, zum Beispiel einer Diskussion mit einem grünen Marsmenschen (Nabil Shaban) über den Sinn des Lebens.
Wittgenstein kämpft zeitlebens mit Gefühlen der Selbstentfremdung und Ungewissheit, zunächst als Gefreiter im Ersten Weltkrieg, dann als Lehrer im ländlichen Österreich, schließlich als Arbeiter in Russland. Auch die B eziehung zu seinem Liebhaber (Kevin Collins) gibt ihm keinen Rückhalt.
Nach seiner Rückkehr nach Cambridge im Jahr 1951 stirbt er an Krebs. Seine letzten Worte sind: „Sag ihnen, ich hatte ein wunderbares Leben.“

Mit nur 300.000 Pfund, die er für den Film zur Verfügung hatte, machte Jarman aus der Not eine Tugend. Seine Figuren agieren mit nur wenigen Requisiten vor einem riesigen schwarzen Hintergrund, der das Reich des Unfassbaren und Unverständlichen, vor dem Wittgenstein als Philosoph scheitert, bildlich repräsentiert. Die Leichtigkeit des Drehbuchs (an dem der Oxforder Anglist Terry Eagleton mitwirkte) und der originelle visuelle Ansatz machen WITTGENSTEIN zu einem der prägnantesten und – trotz der Abstraktheit seines Sujets – unterhaltsamsten Filme Jarmans.
.
.
.
.
.
.
.
source: pijamasurf

Ludwig Wittgenstein es sin lugar a dudas uno de los filósofos más importantes del siglo XX, reputación indudable a la luz de su obra pero fortalecida también por su personalidad excéntrica, un hombre en quien el arquetipo del genio se manifestó de forma casi absoluta y pura, alguien en quien su capacidad intelectual por encima de la norma le hizo sobresalir, sí, pero al mismo tiempo les acarreó problemas personales, dificultades para establecer relaciones y para vivir con simpleza la existencia diaria.

La película que compartimos en esta ocasión busca reflejar esa complejidad que caracterizó a Wittgenstein, biográfica y bibliográficamente. Dirigida por Derek Jarman, en el guión también participó Terry Eagleton, teórico de la literatura ampliamente conocido en el mundo académico.

Visual y narrativamente, el filme recurre a técnicas que se corresponden de manera justa con la vida y la obra del filósofo, con ciertas pretensiones vanguardistas o de ruptura que de algún modo refleja la esencia de Wittgenstein, esa predilección suya por el fragmento antes que por el discurso continuo y falsamente ininterrumpido. Asimismo, además de oscilar por las distintas etapas de su pensamiento, la cinta no deja de lado polémicos aspectos de la vida de Wittgenstein, desde lo singular de su vida hasta su homosexualidad (que por muchos años fue un asunto del que se prefería no hablar y que incluso fue perseguida jurídicamente).

Un retrato fílmico que sin duda completará algunas de las ideas que tienes sobre este pensador o, en el mejor de los casos, estimulará la curiosidad sobre su obra.

“Si la gente no hiciera tonterías de vez en cuando, nunca se haría nada inteligente”.
.
.
.
.
.
.
.
source: isentieridellaragioneweebly

La vita del filosofo austriaco Ludwig Wittgenstein, dalla nascita a Vienna nel 1889 alla morte a Cambridge nel 1951. Un film biografico che non assomiglia a nessun altro. Finanziato dal British Film Institute (BFI) e commissionato da Channel Four come programma TV, fu girato con 300000 sterline in 12 giorni, interamente in teatro di posa, in forma di stage-movie, cioè su un palcoscenico di fondo nero dove su una sceneggiatura firmata anche da Terry Eagleton e Ken Butler davanti a una cinepresa quasi sempre ferma, sfilano familiari e personaggi celebri (Bertrand Russell, Maynard Keynes), dialoghi, brevi azioni, un piccolo verde extraterrestre (Mr. Green), incaricato dai superiori di indagare sulla personalità del filosofo. “La filosofia del viennese è nella forma del film” (Silvio Danese). E un film brechtiano, a modo suo, in cui convivono in miracoloso equilibrio la profondità dei concetti, la leggerezza dell’esposizione e la mancanza di prosopopea. “Mi sarebbe piaciuto scrivere un libro di filosofia fatto solo di scherzi, ma non ho humour”, dice Wittgenstein sul letto di morte. Ci ha pensato D. Jarman (1942-94).

Wittgenstein è un film di Derek Jarman ispirato al famoso filosofo Ludwig Wittgenstein.Il film ha più l’aspetto di un’opera teatrale filmata in cui gli attori agiscono in una scenografia minimalista. Non si tratta in alcun senso di una ricostruzione della vita del filosofo, bensì di una messa in scena del suo pensiero, inserito nel contesto della sua vita.Il dialogo con se stesso passa così attraverso l’intermediazione di un interlocutore immaginario che non è altri che un extraterrestre verde, ingenuo, logico e beffardo.
.
.
.
.
.
.
.
source: t411io

Le film retrace la pensée et la vie du philosophe autrichien Ludwig Wittgenstein au travers de différentes saynètes. Ce film a plus l’apparence d’une pièce de théâtre filmée1 où les acteurs évoluent dans un décor minimaliste. Il ne s’agit en aucune manière d’une reconstitution de la vie du philosophe mais d’une mise en scène de sa pensée mise en perspective avec sa vie. Le dialogue avec lui-même passe ainsi par un interlocuteur imaginaire qui n’est autre qu’un extra-terrestre vert, naïf, logique et burlesque.

« Le mieux que l’on pouvait attendre d’un film sur la vie de Ludwig Wittgenstein était qu’il nous permette de saisir son intensité poétique. L’exceptionnel chef d’oeuvre de Derek Jarman fait bien plus que cela. De fait, il n’accomplit rien moins que l’impossible ; il montre comment la philosophie peut devenir dramaturgie » écrit Ray Monk, l’un des plus éminents spécialistes de Wittgenstein, dans un article du très sérieux TLS à la sortie du film de Jarman.
.
.
.
.
.
.
.
source: moviedouban

　英国电影的天才，他生于1942年，卒于1994年。他是一个导演，也是一个诗人、画家、植物学家和同性恋权利活动家。
　　德里克·贾曼不仅敢于面对自己的性向，同时为同性恋者寻求正义和公理，成为先锋艺术家们和年轻同性恋者们的偶像。他认为他是英国人和同性恋是他生活中最重要的两个事实，这两个母题也是始终纠缠他的艺术中的两个主题。贾曼曾经在英国伦敦大学的皇家学院研习艺术史，60年代中期开始以画家的身份从事艺术活动。由绘画进入电影，使得贾曼有别于传统的导演，他对情节、故事都表现出极大的厌倦，他对电影的形式和传达的抽象思想更感兴趣。贾曼的影片始终执著于先锋实验倾向，在艺术上吸收了来自于绘画与舞台艺术的精髓，同时又将故事发生的实际场景（比如文艺复兴时期的意大利）与当前的现实作了许多糅合，这在《卡拉瓦乔》这部影片中表现得更为明显。另外，他的一些影片如《花园》则使用MTV风格。[注：李二仕著《英国80年代四频道的电视电影》原载《当代电影》2000年第3期 P34]
　　1975年，他拍摄了第一部长片《塞巴斯蒂安》，这部电影结构松散，其中有许多男子的裸体以及男子同性恋的性爱场面。三年后，他拍摄了《庆典》，把历史引入现实，表现了女王伊丽莎白一世在她的魔术师陪同下共游70年代朋克（Punk）的伦敦城，真实地纪录了那个时代颓废疯狂的亚文化。伦敦呈毁坏、衰败的景象，戴着墨镜的女王也成了后现代主义的形象。贾曼还酷爱画家卡拉瓦乔，他在电影当中的光影与构图，大量地挪用了卡拉瓦乔的明暗法，还拍摄了同名电影《卡拉瓦乔》。这部影片在柏林电影节上获得了很大成功。 贾曼于1994年因病去世，他的辞世之作《蓝》是以“反电影”的极端形式出现的，片长76分钟，1993年在威尼斯双年展举行了世界首映，引起了世界性的轰动。避开电影节而选择艺术节，本身就是对电影这个媒体的反思：我们是否能在银幕上看到你想看到的一切？贾曼否定了这种乌托邦的幻想。《蓝》没有活动的影像，或者说影像归零，银幕上只有一片蓝色。没有剪辑，没有场面调度，没有任何记号，企图让电影回到电影发明以前的状态，非常接近“观念艺术”，放弃了传统的技法和媒材，引发观众进入冥想的状态。已经双目失明的贾曼放弃了在画面上的诉说。他不想发展任何故事，也不用再去承担任何一个叙事结构，他更不想去为自己即将消失的生命寻找一个自欺的、妥协的出路，或者去营造一个虚妄的形而上的意义和价值，同时也挑战了观众的窥视欲望和猎奇心态。贾曼不希望自己成为一个美学上的暴君，他不希望控制任何观众，他只对自己和自己的合作者负责。实际上是在考验我们对影像的态度，我们是否已经成为影像的奴隶。你在电影中所看到的都是影像，那么只有一片蓝色的银幕不正是对电影的真实写照吗？
.
.
.
.
.
.
.
source: interviewrussiaru

Дерек Джармен — одна из главных фигур британского кино и колосс, соединивший в своей работе театральный эксперимент, английскую литературу, любовь к истории, квир-эстетику, лучших музыкантов своего времени, — ни разу не сбежал с поля экспериментов. Не самый очевидный герой для массовой публики, он при жизни был признан британским достоянием и повлиял на ландшафт европейской контркультуры с 1960-х до 1990-х, никогда не становясь медийным человеком. Больше всего он известен зрителям одним из лучших байопиков о художнике «Караваджо» 1986 года и сатирической антиутопией «Юбилей», снятой на заре британского панк-движения в 1978 году. «Юбилей» собрал местную сцену, моделей и главных поджигателей Лондона, но вышел сатирической зарисовкой о бессмысленности и обреченности любого громкого бунта: Вивьен Вествуд еще обиделась и выпустила к выходу фильма DIY-футболку с ругательствами и обвинениями. Без поисков Джармена мир вряд ли узнал бы многообещающую актрису Матильду Суинтон, которая прошла вечным спутником в поздних фильмах режиссера в своих лучших ролях. Со времен свингующего Лондона до разгула ВИЧ-эпидемии Джармен ставил спектакли и снимал авторское кино, которое невозможно ни с чем спутать — от вольных экранизаций Кристофера Марлоу и шекспировских элегий до проваливающегося в вечность предсмертного монолога и клипов десятка достойных британских групп.

Будущий режиссер вырос в реакционном и гомофобном обществе, и работа на сцене и с пленкой была одной из немногих сфер, где Джармен мог действовать, не обманывая других и себя. Позже режиссер станет одним из самых заветных гей-активистов и открыто переживет перед публикой все стадии СПИДа, умерев в 1994 году в слепоте и тяжелейших страданиях. Союзники Джармена при жизни поднимут его на свои знамена, а критики назовут его преемником Кеннета Энгера, Джона Уотерса, Джека Смита и Жана Кокто и одним из главных действующих лиц нового квир-кино в окружении ярко зажегшихся звезд Ван Сента, Хейнса, Араки и Калина. Джармен начинал снимать в складах на набережной Темзы, которые сейчас оккупированы престижными лофт-квартирами и офисами международных компаний: тогда в этой terra incognita обитала богема и те, кому нечего было терять. Вооружившись восьмимиллиметровой камерой, Джармен погружался в мир британской литературы и итальянского искусства, чтобы создать свою хрупкую утопию внутри монструозной реакционной системы. С первого полного метра «Себастьян» 1976 года Джармен скользил по зыбкой грани повествовательного и аллегорического кино: его медитативные фильмы находятся на пересечении видеоарта и поэзии и никогда не претендовали на громкий резонанс.

В 2014 году, к 20-й годовщине смерти режиссера, Британия отдает должное тому, что успел сделать за 30 лет своей творческой жизни Джармен: уже опубликованы его уникальные записные книжки и дневники, Британский институт кино переиздает редкие видео, а бывшие коллеги собирают мемуары и архив всех его работ. О фантастической картине мира такого романтичного и такого открытого к экспериментам режиссера легко узнать из его глубоких и одновременно легких интервью или хотя бы из факта, что, зная о неминуемой смерти, Джармен купил землю около ядерного реактора и начал заниматься садоводством в одном из самых уединенных и невероятных британских пейзажей. Очевидно, что без его фильмов невообразимы судьбы Тильды Суинтон и Айзека Джулиена, а new queer cinema недоставало бы глубины и кругозора одного из самых погруженных авторов своего поколения. Можно было бы представить регистрацию однополых браков в Британии 20 лет спустя после того, как Дерек Джармен устраивал уличные акции в защиту ВИЧ-инфицированных посреди бурлящего Лондона? Тоже вопрос риторический. Джармен, следуя заветам «Кандида», возделывал свой сад с такой любовью и талантом, что его растения пустили корни глубоко в историю кино и современного искусства.
ВЛАСТЬ

Дерек Джармен. 1993 год. Фото howard sooley«Для меня кино всегда было попыткой создать семью — сообщество, куда люди приходят по доброй воле на несколько недель, чтобы делать кино. Именно поэтому мне всегда было так сложно снимать коммерческое кино или работать для телевидения, где людей нанимают на работу и будто надевают им наручники. Мое убеждение: кино рождается из сообщества, когда тебе очень хочется делать фильмы в обществе своей семьи — похожих на тебя людей».
Власть интересует Дерека Джармена как источник насилия и нарушение естественного хода вещей и человеческой свободы. Именно поэтому, обосновавшись в лондонских доках, режиссер никогда не стремился заполучить для своих фильмов бюджеты, спонсоров и фестивальные показы: известность пришла к нему через репутацию непоколебимого борца с мейнстримом. Художественный метод Джармена отменял авторитет в принципе: на его площадку или к нему в дом можно было приходить с любыми идеями, и они никогда не встречали авторитарной враждебности. В монарической истории и вольной «Эдварда II» Кристофера Марлоу Джармен задает вопрос о том, как власть присваивает себе людей, предъявляет права на то, что ей не принадлежит, и несет в себе разрушительное начало опасной страсти. Власть в «Караваджо» оперирует религиозными догмами и сословными правилами, которые пытаются купить и подчинить талант, назначив ему цену или регалии. В «Себастьяне» римская власть оборачивается насилием для человека, который живет в гармонии с природой и пропитан идеей равенства людей. Витгенштейн в одноименном фильме всю свою жизнь борется с архетипами семьи, власть которой с возрастом передастся обществу и государству. Милитаристская власть Британской империи, впитавшаяся в ДНК Великобритании, Джармен оплакивает в одной из самых сильный антивоенных элегий «Реквием по войне». А Елизавета I в «Юбилее» переносится на 350 лет вперед и исследует анархический Лондон в панк-угаре, чтобы найти там новую власть, которая знает, как правильно продаются бунт и революция.
8 МИЛЛИМЕТРОВ

Дерек Джармен. 1993 год. Фото howard sooley«Как снять фильм с любовной историей геев и выпустить его в прокат? Найдите старую запыленную пьесу и вторгнитесь в нее. Быть геем сложно в принципе, но быть геем в кино — почти невозможно. Гетеросексуалы так испортили кинематограф, что нам в нем вряд ли останется место, даже чтобы целоваться».
Как и многие пионеры видеоарта и независимого кино, Джармен снимал на ручную камеру и пленку Kodak Super 8: зернистость, слегка выгоревшие цвета, двойная экспозиция и фактура его фильмов — неотъемлемое свойство формата восьмимиллиметровок. Ручная камера помогала Джармену максимально использовать даже небольшое пространство, никогда не арендуя павильоны, и легко снимать на свежем воздухе. Восьмимиллиметровые фрагменты вошли практически во все фильмы Джармена, а некоторые были целиком сняты на любительскую камеру, что только подтверждает давнюю истину: для искусства не нужно колоссальных бюджетов, а кино никогда не начинается с оборудования. Портреты в «Разговорах с ангелами» и пейзажи в «Саде», музыкальные клипы и Тильда Суинтон, рвущая платье в море в «На Англию прощальный взгляд», — все это снималось интуитивно, быстро и легко с минимальной технической командой.
ТЕАТР

Дерек Джармен. 1993 год. Фото howard sooley«Любовь — это жизнь, которая длится вечно».
Джармен как режиссер начинал в театре и только потом оказался в кино: параллельно со съемками всю свою жизнь он интересовался лондонским театром, ставил классиков, помогал друзьям со сценографией и костюмами и брал к себе в фильме молодых актеров с подмостков. Джармен пытался найти свой подход к многократно поставленному на сцене Шекспиру и снял «Бурю» в темном доме вместо мятежного острова. Он вывел на первый план любовную гей-линию в не типичном для своего времени «Эдварде II» Кристофера Марлоу, снял «Себастьяна» на латыни, подражая античному театру, и экранизировал «Витгенштейна» с вниманием к Брехту. Фильмы Джармена часто похожи на телеспектакли и несут в себе ощущение постоянно присутствующей сцены — будь то «Юбилей» и «Караваджо», декорации и костюмы просты и условны, а главное впечатление рождается от смены планов и динамики актеров, которые делают невозможное на небольшой съемочной площадке.

Дерек Джармен. 1993 год. Фото howard sooley«Образ — это тюрьма души, твоя наследственность, твое образование, твои грехи и устремления, твои качества и твой духовный мир».
Барокко осталось в истории искусств пышной архитектурой, избыточной живописью и изысканной модой, но Джармена больше всего пленяла традиция барочной литературы с еле уловимой гранью между сном и явью, образом страдающего и сомневающегося главного героя, его испытаниями и смятением. Сонеты Шекспира в «Разговоре с ангелами» становятся трагичным посланием о невозможной любви, главный барочный художник Караваджо оживает перед нами не авантюристом, а мятежником и философом, на долю которого выпало слишком много страстей. Казнь святого Себастьяна повторяет канонические изображения барочной религиозной живописи с эстетизацией страдания. Ни в одной из своих скромных постановок Джармен не пренебрегает характерными деталями, но его образы собраны без дотошности аккуратного костюмера и никогда слепо не копировали историю искусства. Без париков и нагромождения реквизита Джармену удавалось сделать барокко звонким здесь и сейчас, уловив суть этого стиля — его динамику и витиеватость. Часто ссылаясь на стихи, Джармен очень любил барочную поэзию и интересовался алхимией и мистиками XVII века: отрывок стихотворения «К восходящему солнцу» главного английского поэта-метафизика Джона Донна вырезана на стене дома Джармена в графстве Кент.

Дерек Джармен. 1993 год. Фото howard sooley«Чтобы быть астронавтом пустоты, покинь уютный дом, который заключает тебя в тюрьму спокойствия. Собираться сделать что-то и иметь что-то — не вечные вещи. Сражайся со страхом, который будет настигать тебя в начале, середине и конце».
Аристократка с тысячелетней историей семьи Тильда Суинтон попала в фильмы Джармена из Королевской шекспировской труппы и получала роль за ролью практически в каждом фильме режиссера, начиная с «Караваджо» 1986 года. Прерафаэлитская красота Суинтон была обыграна Джарменом в одной из самых красивых его фильмов в сцене у моря в «На Англию прощальный взгляд», где рыжеволосая Суинтон разрывает сковывающее ее роскошное белое платье. После фильмов Джармена актрису ждала отличная карьера в Голливуде, но ее следующие роли редко повторяли уникальный вектор, заданный Джарменом. Исключением можно назвать «Орландо» Салли Поттер по роману Вирджинии Вульф о юноше, который однажды просыпается в теле женщины, с одним из самых интересных андрогинных образов в истории кино. В начале нулевых Тильда Суинтон вместе с британским режиссером Айзеком Джулиеном продюсирует биографию Джармена под личным названием «Дерек». Называя себя в интервью выжившей (многие друзья и соратники Джармена также уже ушли из жизни от СПИДа), Тильда регулярно делится воспоминаниями о своем первом и любимом кинорежиссере. На очередную годовщину его смерти актриса написала честное и нежное посмертное признание в любви: «Вот о чем я скучаю теперь, когда больше нет фильмов Дерека Джармена: о беспорядке, об ошибках, о поэзии, о музыке Саймона Фишера Тернера, о настоящих лицах, об интеллектуальности, о дурных привычках, о хороших манерах, об иронии, о стандартах, об анархии, о романтизме, о классицизме, об оптимизме, об активизме, о ликовании, о нахальстве, о сопротивлении, об остроте, о борьбе, о цветах, о стати, о страсти, о красоте».

Звуковой ряд никогда не был для Джармена второстепенностью: режиссер собирал лучшие силы британского андеграунда и не самые очевидные партитуры из академической музыки, чтобы создавать своим обволакивающим фильмам особенное музыкальное сопровождение. Бывшего участника Roxy Music и родоначальника эмбиента Брайана Ино Джармен попросил написать саундтрек к полнометражному дебюту «Себастьяну», а потом соединить в оригинальную дорожку панк-рок Adam and the Ants, Siouxsie and the Banshees для «Юбилея». Джазовый экспериментатор Джон Льюис написал несколько тем для «Бури», а «Реквием по войне» Бенджамина Бриттена и вовсе вдохновил Джармена на одноименную картину об ужасах военных жертв. Главные группы английского подполья Coil и Throbbing Gristle написали сопровождение для шекспировских сонетов в «Разговорах с ангелами», которые зачитала вслух большая британская актриса Джуди Денч. Постоянный композитор Джармена Саймон Фишер-Тернер писал элегическую музыку, вдохновляясь барочными мессами и кантатами для «Сада», «На Англию прощальный взгляд» и, конечно же, «Эдварда II» и «Караваджо». В своей лебединой песне фильме «Синий» Джармен подбирает самую любимую музыку к поэтическому некрологу самому себе — там появятся Эрик Сати и изобретательный Момус. Любовь к восьмимиллиметровой пленке сделала Джармена одним из главных клипмейкеров независимых английских музыкантов: он снимал малобюджетные, но очень проникновенные видео Марианн Фейтфул, Патти Смит, Брайану Ферри, Марку Алмонду, The Smiths, Suede и Pet Shop Boys — и про них никогда нельзя будет сказать «MTV представляет».

Джармен искал исход из депрессивного мира тэтчеровской Англии, которая погрязла в коррупции, кризисе и унижении человеческого достоинства. Но упадок и слабость реакции перед обновлением человека всегда занимали Джармена больше прямой критики системы: он всегда избегал прямолинейных лозунгов и обвинительного пафоса. Распад человечности и христианской свободы режиссер показывает в «Себастьяне» через дорогу нескончаемых репрессий, по которой ведут слишком свободного человека. Разрушение в «Юбилее» — это не только панк-концерты на грязных улицах и сомнительные люди не на своем месте, но глобальный кризис европейской системы, которая забыла о гуманизме и сфокусировалась на власти. Мы наблюдаем за умирающим Караваджо и видим всю цепочку ошибок и их последствий, которые привели художника от римской славы к одинокой смерти в Порто-Эрколе. Британская империя распадается на наших глазах в нескольких фильмах Джармена: ярче всего в «Военном реквиеме» и «На Англию последний взгляд». Но самое пронзительное высказывание о распаде Джармен сделал в своем последнем фильме, когда сам терял зрение и понимал, что СПИД не оставит его в живых. В «Синем» сам Джармен распадается на фрагменты стихов, цитаты и воспоминания о собственной жизни, рвет связь с окружающим миром и растворяется в спокойном и глубоком океане всего, что он так любит.