Flexure

source: quayola
Quayola is a visual artist based in London. He investigates dialogues and the unpredictable collisions,
tensions and equilibriums between the real and artificial, the figurative and abstract, the old and
new. His work explores photography, geometry, time-based digital sculptures and immersive
audiovisual installations and performances.
Quayola’s work has been exhibited at the Venice Biennale; Victoria & Albert Museum, London; British
Film Institute, London; Park Ave Armory, New York; La Gaite Lyrique, Paris; MNAC, Barcelona;
Grand Theatre, Bordeaux; Palais des Beaux Arts, Lille; Paco Das Artes, Sao Paulo; Triennale, Milan;
Sonar Festival, Barcelona; Elekra Festival, Montreal and Clermont Ferrand Film Festival.
.
.
.
.
.
.
.
source: mappingfestival
Quayola est un graphiste et artiste multimédia Italien basé à Londres. Son travail vidéos, ses installations, ses performances lives et ses créations graphiques l’ont amené à collaborer avec des artistes comme OneDotZero, Warp, Lumin, D-Fuse, Mira Calix et Lovebytes.
.
.
.
.
.
.
.
source: arteenlared
Davide Quayola es un artista multimedia y diseñador gráfico italiano residente en Londres. El trabajo de Quayola investiga los procesos de transformación de la materia, desde el bloque de piedra a la obra final. Quayola trabaja a partir de una serie de fotografías de la obra original, que él mismo realiza y, posteriormente, con un modelo gráfico de ordenador reconstruye y reinterpreta los volúmenes.
.
.
.
.
.
.
.
source: node-livezymogennet
Quayola è un video artista italiano residente a Londra, dove da anni sperimenta nuovi incontri tra il mondo dell’immagine, del video, della performance live e della fotografia.
Attraverso una conoscenza approfondita delle nuove tecnologie Quayola crea mondi dove l’elemento naturale e architettonico muta costantemente in oggetti visivi effimeri e volatili facendo coesistere il reale e l’artificiale simultaneamente.
L’integrazione di materiale generato su computer con fonti registrate (audio/video) esplora l’ambiguità del realismo nel mondo della realtà digitale.
Con prestigiose esperienze sia in ambito artistico (London Center of Contemporary Art, Elektra, Sonar, Nemo) che in ambito commerciale (Nike, United Visual Artists, Kylie Minogue, Jay Z) Quayola collabora costantemente con artisti visivi, musicisti, graphic designer, animatori e architetti ricercando nuovi punti d’incontro tra diverse discipline.
.
.
.
.
.
.
.
source: lookatme
вырос в Риме — в этом городе тебя всегда окружают древние постройки, и ты не придаешь этому особого значения.
Переехав в Лондон, я смог взглянуть по-новому на эти достопримечательности, отделить их от контекста и сосредоточиться на их визуальных характеристиках.
Тогда я начал работу над серией принтов с изображением
римской церкви в стиле барокко: я фотографировал ее интерьеры, а затем разбивал их на множество элементов, превращая снимки в сложные композиции из полигональных фигур. Это был примерно 2005 год — тогда я начал делать свои серии с церковными витражами, картинами Рубенса и тому подобным. Еще до появления Google Art Project я работал в музее Прадо в Мадриде. И мои работы, и Google Art Project позволяют посмотреть на картину и изучить мельчайшие ее детали, при этом абстрагируясь от ее истории создания и героев. Я использую ту же технологию, что и специалисты Google Art Project — они делают тысячи фотографий, потом совмещают их и стараются добиться максимально четкого изображения. Забавно, что, создавая работы для серии Strata в музее Прадо, я работал с теми двумя картинами, которые первыми были оцифрованы для Google — «Менины» Веласкеса и «Непорочное зачатие» Тьеполо.
Я использую 3D-анимацию или даже роботов, которые создают скульптуры, следуя специальной программе, — безусловно, технологии очень влияют на мои работы,
но в то же время я не могу сказать, что они меня вдохновляют, я интересуюсь совсем другими вещами. Например, когда я делал проект Matter — серию видео, на которых работы Родена постоянно меняют свою текстуру, меня очень вдохновила одна древняя скульптура, часть которой была тщательно отполирована, в то время как другая часть была оставлена необработанной. Этот контраст я попробовал воспроизвести в своих видеоработах. Интерпретируя скульптуру Родена «Мыслитель», я хотел показать процесс, противоположный работе скульптора, — превратить его работу обратно в блок камня. Кроме того, недавно я начал работать и с материальными объектами, а не только с видео. Мои скульптуры созданы с помощью лазерных станков с ЧПУ, но это не значит, что мою работу можно назвать полностью автоматизированной. Конечно, я использую программы, которые трансформируют картины и скульптуры, но это занимает, наверное, 4% моего времени. Остальное время я выбираю необычные ракурсы для съемки, думаю, как лучше интерпретировать ту или иную работу. Это как фотографировать ландшафты — ты можешь потратить недели, чтобы поймать правильный свет.
Мне кажется,
нам сейчас сложно объективно оценить, как именно технологии влияют на нас, потому что они проникают во все области нашей жизни
Вообще из-за цифровых технологий мы смотрим на окружающий мир совсем по-другому: я заметил это, еще когда фотографировал барочную церковь для своих первых принтов. Сами фотографии отделяют изображаемое от реальности, и когда мы рассматриваем картины в Google Art Project, происходит отчуждение от того, на что мы смотрим, и мы начинаем уделять внимание визуальным составляющим произведения, не пытаясь понять композицию в целом или узнать историю создания работы. Тем не менее, мне кажется, нам сейчас сложно объективно оценить, как именно технологии влияют на нас, потому что они проникают во все области нашей жизни, и мы не можем осознать их границы — например, удивительно, насколько финансовая система контролируется машинами. Это касается не только искусства, но и всего вокруг: мы живем в мире, где соседствуют машины, которые думают как люди, и люди, которые начинают думать как машины. Именно поэтому мне кажется, что мы не должны проводить границу между просто искусством и диджитал-артом или видеоартом, потому что такое разделение заставляет нас смотреть на видеоработы или на цифровые работы под особенным углом и думать о технике, но мне кажется, что дискуссия должна сместиться в другую плоскость.
За последнее время было создано столько произведений диджитал-искусства, что сейчас настало самое время, чтобы взглянуть на суть работ. Важно понимать, что технологии всегда толкали искусство вперед: благодаря им художники использовали новые цвета, материалы и так далее. Я верю в прогресс и очень позитивно отношусь к новым разработкам. В то же время я не хочу, чтобы те, кто видят мои работы, думали о технологиях слишком много. Лучше, чтобы они думали о чем-то более важном, чем то, что будет модно в ближайшие два года. В «Тройке» будет несколько работ, которые сделаны пару лет назад, но они не выглядят устаревшими. Я не делаю работы, чтобы использовать какие-то новые изобретения, которые будут необычными в течение короткого промежутка времени. Я не знаю точно, как работают алгоритмы, помогающие создавать мои работы. Есть люди, которым удается это намного лучше, чем мне — например, сотрудникам Pixar, которые действительно расширяют границы технологий.
Что касается интерпретаций классического искусства, то нельзя сказать, что эта идея представляет собой что-то новое: существует длинная традиция таких преобразований, так что мне кажется, что новые технологии не имеют к ней отношения. Пикассо интерпретировал старинные полотна, братья Чепмен купили картину Гойи и переделали ее — можно вспомнить много примеров. Мои работы очень визуальны, очень зрелищны, но я сознательно использую культурное наследие — история добавляет какой-то слой эмоций и смыслов, который заставляет тебя видеть больше, чем изображено на том или ином полотне. Сейчас я вместе с Натанам Синигалия из арт-группы Abstract Birds работаю над новым проектом Partitura — мы пытаемся изобрести новый изобразительный язык и визуализировать музыкальные произведения. Я долгое время работал диджеем, и на меня очень повлияла техно-музыка, но с Натаном мы используем в основном произведения с длинной историей — эти звуки связаны с какими-то старинными традициями, давними обрядами. При этом ты всегда начинаешь с того, что не знаешь ничего о предмете интерпретации — для меня особенно важно, что мы начинаем с абсолютного отчуждения, но, трансформируя работу, привносим в нее нечто новое и важное.